Последние новости

23:40
От «Крокуса» до исполнительного листа: зачем ФССП взялась за миллиардера Араса Агаларова
23:26
Казань перегнула? Как международные амбиции Минниханова вывели Кремль из себя
23:20
Москва — Оренбург: как спецслужбы выдавливают азербайджанскую мафию с двух фронтов
22:30
Миллион за статус: как московский чиновник Хлестов пытался купить «боевой опыт» через отряд «Барс»
17:00
Герасимову выставили ультиматум: зачем Кремль ищет замену главе Генштаба — и кто может его сменить?
16:00
Домодедово под налоговым прессом: как через Калининград стартовала зачистка активов Каменщика
14:00
Девелопер под угрозой: почему ПИК тонет в долгах — и кто управляет компанией из тени?
13:23
29 миллиардов и 'открытое окно': почему дело Цаликова может стать точкой невозврата для Минобороны и МЧС
13:00
Миллиарды на агитацию и недвижимость: кто и как финансирует политические партии в России
12:00
1 миллион за зачет и ‘двойка по заказу’: как декан Сардарян превратил МГИМО в теневой механизм обогащения
11:00
Кто скупает остатки Ростеха? Распродажа активов института Громова уводит имущество к людям Чемезова
09:00
Мусорные миллиарды и старая схема: кто пытается вернуть контроль над ТКО на Урале — и зачем?
22:39
Кто заменит Слуцкого? В ЛДПР начался передел власти — и история с Ниловым лишь первая трещина
20:23
На 95 тысяч дотаций — и часы за миллиард: как Чечня живёт на деньги Москвы, оставаясь одной из беднейших республик
19:00
Добряков уходит: как катастрофа SSJ-100 и конфликт с Минпромторгом подорвали позиции замглавы Росавиации
18:00
Ушёл тихо, но с обысками: почему отставка Магомедова — это не просто финал чиновника, а сигнал о демонтаже старой системы в Дагестане
17:00
Подпиши — или лишишься мандата? Почему выборы в Чувашии превращаются в кампанию давления и мобилизации
16:24
От угроз к покаянию: зачем Соловьёв снова лезет в Баку — и кто напомнит ему про извинения в прямом эфире?
16:20
Что потеряет Баку, если Москва перекроет кран: готовы ли в Азербайджане к разрыву экономических связей с Россией?
16:00
Теневая вертикаль МВД Ингушетии: как 1,2 миллиарда исчезли под видом премий — и кто прикрывал схему?
12:00
1,8 миллиарда на паузе: кто срывает реконструкцию парк-отеля в Пензе и зачем «Корпорация туризм РФ» тянет проект на дно?
11:00
15 миллиардов в воздух: почему сорвался проект «Екатеринбург-Юг» и что теперь делать с мусором в регионе?
10:00
Кто стоит за «УКИКО»: почему управляющая компания из Подмосковья собирает деньги с Челябинска — и остается безнаказанной?
09:30
Задержание ни о чём? Как силовики шумно брали главу диаспоры — и отпустили без обвинений
09:01
Как капремонт на Ямале подорожал на 270% — и почему суд решил, что всё в порядке?
17:30
«Парус» рискует потерять ценный участок бывшего Пензенского велозавода: Росимущество требует аннулировать сделки
16:00
Суд в Уфе расследует коррупционные схемы в госзаказах: на скамье подсудимых чиновники и экс-глава УС-3 ФСИН
15:06
Общественность Краснодара критикует генплан: возможные нарушения прав землевладельцев и многодетных семей
14:14
Скандал с Амираном Торией: как бывший сотрудник Росздравнадзора помогает иностранным производителям медицинских изделий обходить проверки
13:11
Группа «Курганстальмост» пытается взять под контроль банкротство «Комбината КСТ», заявляя многомиллионные претензии по подрядным договорам
Все новости

Политологи предсказали рост числа детей чиновников в российской власти

На фото: Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Новости / Госструктуры
2 332
0

В России нарастает тенденция продвижения элитой детей и родственников на высокие посты; другие способы транзита власти признаны неуспешными, говорится в докладе «Петербургской политики».

Новые аристократы 

Скажи беспределу - НЕТ!

Фонд «Петербургская политика» подготовил обзор «Преемники 2.0 (аристократы)» (имеется у РБК), в котором изучил тенденцию назначения близких родственников высокопоставленных чиновников на различные посты. 

Практика продвижения детей и других членов семьи на высокие посты в госаппарате и бизнесе на сегодня далеко «не тотальна» в России, но тенденция нарастает, а психологические и политические барьеры на ее пути постепенно исчезают, отмечают эксперты фонда. Самый последний яркий пример такого рода — получение портфеля министра сельского хозяйства главой Россельхозбанка Дмитрием Патрушевым, сыном Николая Патрушева, председателя Совета безопасности России. Появляются династии и в региональном руководстве — во вторник, 29 мая, врио главы ЯНАО был назначен 30-летний Дмитрий Артюхов, сын вице-спикера Тюменской облдумы и секретаря политсовета тюменского отделения «Единой России». 

В докладе назначения на высокие посты детей и других родственников представителей российской элиты связываются с психологией истеблишмента, который не может игнорировать необходимость обновления власти и смены поколений, но опасается за сохранение своего статуса и позиций. Среди других причин продвижения на статусные позиции в госаппарате и бизнесе детей высших чиновников упоминаются следующие: неверие в возможность самостоятельной быстрой карьеры детей с низших позиций; привлечение взрослых детей к формированию и укреплению собственных «команд»; легализация доходов от бизнеса и административной ренты. 

«Можно допустить, что такой аристократический сценарий моделирования транзита власти будет все чаще моделироваться в ближайшие годы, тем более что другие сценарии транзита — преемничество, классическая публичная политическая конкуренция, различные варианты комплектования «кадрового резерва» — пока не имеют необходимой истории успеха», — прогнозируют в «Петербургской политике». 

По мнению экспертов, различные кадровые конкурсы в России будут идти лишь за средние управленческие позиции, а их победителям передадут лишь контроль над управлением, но не над активами и ресурсами.

Транзитные риски 

«Петербургская политика» предупреждает о рисках для «аристократической модели» транзита власти при ее внешней «эффектности и легкости в глазах старшего поколения». Под такими угрозами подразумевается в том числе неоднозначное отношение общества, противоречивость опыта подобных практик в постсоветских странах (относительно успешным оказался лишь азербайджанский сценарий, хотя подобные схемы обсуждались в Узбекистане, Казахстане, Туркмении, Белоруссии). Еще одним аргументом «против» является негативный опыт назначения родственников, как в случае с назначением Анатолия Сердюкова, потерявшего пост министра обороны после резонансного скандала вокруг хищений в «Оборонсервисе». 

Другим риском эксперты называют отсутствие гарантий того, что элитный наследник проявит лояльность к ценностям и целям старших поколений. В пример приводится резонанс вокруг дочерей экс-мэра Петербурга Ксении Собчак и пресс-секретаря президента — Елизаветы Песковой. Кроме того, есть угроза, что детям элит не удастся доказать наличие общих ценностей с различными социальными группами. В обзоре приводятся итоги исследования компании McKinsey, согласно которым лишь 5% семейных предприятий сохраняют рыночную ценность своих акций в третьем поколении вследствие конфликтов интересов, дефицита профессиональных навыков, разности кругозоров, борьбы между наследниками за влияние и т.п. 

Также «наследники» испытывают так называемый конфликт приоритетов — желание продемонстрировать личностную и управленческую состоятельность и в то же время не испугать «старших товарищей» излишней субъектностью. К тому же пока в России не готовы к публичному признанию аристократического характера российского политического режима, и подобный сценарий транзита власти вряд ли способен решить какие-либо задачи, «не связанные с поддержанием психологического комфорта старших поколений истеблишмента», уверены эксперты. 

Но в то же время по мере накопления примеров попыток передачи элитного статуса по наследству число присматривающихся к такому сценарию «будет расти на федеральном и тем более на региональном и муниципальном уровнях», прогнозируют в «Петербургской политике». 

Трудоустройство детей высокопоставленных чиновников — это признак не аристократизма, а построения «системы определенного уровня доверия» в условиях ограниченности выбора при поиске ключевых кадров, отметил в разговоре с РБК политолог Игорь Рябов. По его словам, позиции на уровне министерств и корпораций закрепляются за силовыми группами влияния, где родственность и преемственность это скорее плюс, чем минус. Плюсы в такой кадровой модели эксперт видит в том, что назначенцы на ключевые должности проходят комплекс проверок, в том числе на аффилированность. «Если наследник продолжает работать на государство, как и отец, а не проматывает семейные капиталы где-нибудь на Сардинии, это можно только приветствовать», — рассуждает Рябов. 

В подобной модели транзита власти главная задача — легитимация права собственности при передаче по наследству, считает политолог Кирилл Петров. По его мнению, клановость в политике это скорее норма, которая существует в том числе в западных странах, поэтому проблему скорее в существовании институциональных ограничений на злоупотребление властью.

0 комментариев

Ваше имя: *
Ваш e-mail: *
Код: Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Введите код: